● Дополнительно: 16 лет, лояльна Ордену Феникса.
● Внешний вид: обтягивающие темно-синие джинсы, черные кожаные ботинки-челси, черная кофта с длинным рукавом, волосы прямые, сзади чуть спутанные.
● Состояние: подавлена, пребывает в перманентном стрессе, который может перейти в агрессию и злость; замерзла.
● С собой: спрятанная волшебная палочка.

— И чем только, Джин, ты думала? — Порицал девушку внутренний голос, пока она бессмысленно нарезала круги по ограниченной холодными стенами территории и вслушивалась в эхо своих же шагов. Геройство не всегда к месту. Впрочем, в реальной жизни герои очень часто кончают плохо и признаются героями уже посмертно. Если следовать этому положению, то пока еще Джинни Уизли — не герой. Да и слава Мерлину.

Пусть героем побудет кто-то еще, а ей же дадут хоть немного тишины и покоя. Она просто делала то, что должна была. То, что ей самой показалось необходимым и единственно правильным. История покажет, насколько верным оказался этот жертвенный шаг с ее стороны, но сейчас, когда ставни дверей магическим образом замкнулись, оставляя Джинни одну в небольшом пространстве без каких-либо излишеств — наедине с паразитирующими мыслями и сомнениями, — она не думала о себе, как о героине. Когда вернулась способность здраво мыслить, для чего всего-то и нужно было, что остаться одной, Уизли посчитала себя глупой. Всем известное чувство, когда умный вариант ответа или правильное действие приходит на ум задолго после того, как ситуация разрешилась, обрушилось на нее, как снег на голову.

Теперь ситуация в лесу не казалась ей безвыходной. Джинни вспомнила еще несколько заклинаний, которые она оттачивала в Выручай-комнате и которые могли бы сгодиться в поединке с Беллатрикс Лестрейндж. Конечно, отчаяние от затянувшегося боя выбило ее сил совершенно, заставило думать, что победа невозможна и она недостаточно сильна, однако же теперь, когда у Джиневры было много свободного времени (на этой мысли она показывает своему отражению в зеркале табличку «сарказм»), осознание того, что они в принципе долго продержались против непобедимой ведьмы... гораздо дольше, чем рядовые студенты Хогвартса или даже члены Ордена Феникса. И то, что кудрявая не запытала ее до безумия, и то, что смекалка Джинни в экстремальной ситуации работала, как исправный заведенный механизм, говорило лишь о том, что шансы были. Были, мерлинова борода, еще какие шансы! А все, что было теперь — сожаления и беспокойство, воспоминания о том, что упущено и что произошло. Времени на анализ недавнего происшествия было предостаточно. И это, пожалуй, было страшнее всего - дракклова неизвестность.

И это странное, до жути интуитивное желание пожертвовать собой, которого сроду, наверное, в ней и не было... озадачивало. Если не пугало. Эта встреча с будущим сыном — самая бредовая из всех возможных ситуаций, но именно в нее девушка если и не поверила, то определенно не рассматривала иных вариантов. Будто все так и должно было быть, будто она не видит оснований не доверять словам Беллатрикс и своим собственным ощущениям. Джинни не задумывалась о детях. В своём счастливом спокойном будущем она не видела детей лет до двадцати шести, может, и больше; так что же произошло сейчас? Квантовая физика не может распространяться на материнский инстинкт до зачатия, верно?

До полового акта, как такового, если уж на то пошло. Что за ультрасовременная версия синдрома Девы Марии? Просто в тот момент Джинни была абсолютно уверена, что из миллиона вариантов финала битвы и «эффектов бабочки», единственно верным будет именно этот. Так что, в плен ее привела либо откровенная глупость, либо холистическая случайность. К чему-то, однако, это должно было привести. Или к кому-то. От этой мысли Джинни стало не по себе.

Ходить по периметру она перестала. Теперь же беззащитно обнимала себя за плечи, стоя лицом к противоположной от двери стене, и безучастно смотрела в стену, будто намереваясь прожечь в ней дыру. Она уже пробовала сделать это волшебной палочкой, спрятанной за поясом джинсов и под кофтой. Магия не сработала, чего и следовало ожидать, как и ее успехи в трансгрессии не имели здесь ни единого шанса. На эти подземелья были наложены сильные охраняющие чары, однако звук здесь был различим. Наверное, для устрашения пленников, чтобы те слышали крики от боли и страданий своих соседей, как наказание за непослушание. И Джинни бы впору бояться самой, но все, о чем она могла думать...

Это о том, что быть в плену чертовски скучно.

Вот так кощунственно, смело и откровенно без прикрас, Джиневра пришла к выводу, что само нахождение здесь – бесполезное, бесцельное, — ужасно тоскливо и скучно. С другой стороны, почему должно быть весело? На веселье девушка не надеялась. Просто, хотя бы, на что-то небанальное; можно, нет? Что они с ней сделают? Будут пытать, вытягивая информацию? Или пытать кого-то на его глазах. Пытаться унижать и провоцировать, ну и, может, применят физическую силу. Не ново. Бездействие вводило волшебницу в нелюбимую апатию.

Нет — это пугает, безусловно. Но как-то абстрактно пугает. Потому что так должно быть, так должно чувствовать. И она тоже должна. Хотя бы для того, чтобы Беллатрикс Лестрейндж смогла самоутвердиться, а все остальные – поверить, что Джиневра не знает ничего сверх той информации, что предоставила.

На самом деле, тебе бы, Джин, реально бояться, вот так до дрожи в коленках и предательской центрифуге в животе, ведь попасть в плен к террористам, вообще-то, такое себе дело. Опасное. Жуткое. Обречённое. Конечно, храбрые гриффиндорцы не сдаются, верят в добро, а Джинни верит, что ее спасут ее мальчики – отец ее будущего ребёнка, будущий сын, может быть, молодой отец, сколько бишь ему в этом времени? На мужчин надейся, а сама не плошай. Так что, первое, о чем нужно было задуматься и о чем Джинни думала уже длительное время — это о тактике своего поведения, которое выиграет ей время и силы и сохранит здоровье.

Она успокаивает себя тем, что Он-то ее совершенно не знает. Возможно, наслышан, как о важной фигуре, связанной слишком со многими его противниками, но уж точно не более того. Так что, и переживать не о чем. Если Темный Лорд соблаговолит снизойти до уровня темниц, чтобы лично поговорить с ней — это будет поразительно. Во многих смыслах, но прежде всего в том, что Джиневра этого совершенно не ожидает, считая себя незначительной фигурой в этом времени.

И все же, она успела поправить прическу, кое-как расчесав пальцами запутавшиеся в лесу волосы, и отряхнуть по возможности одежду, приведя в сколько-нибудь приличный вид. За счет того, что одежда была темных оттенков, а грязь с ботинок покоилась в углу двери, привести себя в порядок было задачей посильной. Но воды рядом не было, а магия не работала, и Джинни начинала беситься уже не от скуки, не от недовольства бесчестным поведением чокнутой Беллатрикс, а оттого, что все настолько прозаично. У Полумны в плену Малфоев хотя бы были собеседники... а когда дойдет очередь до нее в каком-нибудь допросе или вроде того — неизвестно. Но пока, нужно было ждать. И не свихнуться. Гриффиндорский нрав не давал волшебнице сидеть на месте. Насупившись от того, что руки хоть и избавились от грязи, но оставались пыльными, она подошла к двери и прислонилась ухом к щели.

— Да здесь можно помереть от антисанитарии быстрее, чем от ваших заклятий! — возмущенно воскликнула Джинни, когда услышала лишь идеальную тишину в коридорах за дверью. Ни охраны, ни мучителей. Только слабые стоны соседей по лестничной клетке. Ну, или что у них там. Джинни помнила только хлопок трансгрессии и жесткий толчок в спину, заталкивающий ее вглубь полутемной темницы. Она отошла от двери и посмотрела на нее уничтожающим взглядом. — Я плюнула жвачкой в волосы мадам Лестрейндж? — насмешливо дополнила Джинни в качестве проверки на подслушивающих. Конечно, ничего она не жевала, но повод привлечь внимание хороший.

Но в ответ воде бы снова тишина. Джиневра вздохнула, натянула рукава кофты, скрывая ладони, и устало потерла глаза, пытаясь хоть как-то подавить в себе грусть, и отошла к стене, прислонилась к ней лопатками и бессильно скатилась вниз, спрятав голову между локтей, упершихся в колени. Совсем одна и не нужная никому, кроме врагов. Девочка без смысла жизни. В логове самого опасного волшебника своего времени, который, по иронии судьбы, оказался самым интересным собеседником за всю, пока еще недолгую, жизнь. Но и это ничего не меняло в уравнении ее одиночества, где переменной являлись лишь координаты.

— Ее скелет будет пребывать в темнице вечно... — Зловеще, но с изрядной долей иронии протянула Джинни в пустоту полумрака и бросила репейник, обнаруженный на спине своей кофты, куда-то под койку. Хотя, не это ли забавно? Бежишь от судьбы, но все равно возвращаешься к исходной.

Отредактировано Ginevra Weasley (2019-04-06 19:27:08)

Подпись автора

испей мою душу, покажи мне то, чего я никогда не должна была узнать
каждый раз, когда я смотрю в твои глаза // вижу свет в конце тоннеля,
[я начинаю желать смерти].

Голос из темноты, вкрадчивый и ровный, почти ледяной, заставил Джинни вздрогнуть и поднять голову, сжав губы со всей природной психологической напряжённостью. Не страх одолел ее в это мгновение, а неожиданность (хотя, в глубине души, ей изначально тишина эта казалась подозрительной) от столь позднего и внезапного визита. Они могли бы подержать здесь ее немного дольше, чтобы выбить из сил и оказать моральное давление. А в итоге...
Она все еще держит губы закрытыми, но уже не так сильно. По крайней мере, контур их не мнется, не трескается, а выглядит расслабленным, хотя Джинни и не собирается говорить. Во всяком случае, пока не потребуется реальная нужда ответить.
На первый же вопрос она отвечает прерывистым кивком головы, не зная, видит он это или нет. Ладно, возможно теперь следует признаться в потере дара речи. Уизли не находит в себе всяких сил, чтобы произнести хоть звук, чтобы хотя бы перевести взгляд, как минимум; потому что перед ней в тени подземелий, где каждый шорох отражается эхом, Лорд Волдеморт, но... Нет, он слишком человек для этого имени. Для нее.
Темный Лорд, который проходит сквозь стены? Пройдет ли через ее решетки? Или, может, все эти замки - лишь иллюзия, стереотипы, засевшие в головах пленников, а на деле стоит лишь толкнуть дверь вперед, и она откроется сама, без скрипа, без сопротивления? Если это так, то впору ощущать себя глупой. Провернуть такую мощную схему в лесу и запороться на загадке закрытой комнаты... Но ведь ей никто не отвечал.
Не отвечал, пока она назло шутила про Беллатрису, пока озвучивала какие-то мысли вслух, не замечая этого — и никто, никто не отвечал, даже звуков не подал. Как долго этот незнакомый внешне человек находился рядом с ней, в такой-то близости, а она и не заметила. Ни характерного хлопка аппарации, ни шагов, ни лязга замков в конце коридора. Ничего, драккл возьми! Перед Джинни Уизли самый опасный волшебник магической Британии, с которым ее разделяет лишь решетка, а ведьма думает лишь о том, что не заметила его присутствия. Это жутко. Очень жутко, честно говоря, знать, что за тобой наблюдают или подслушивают, а ты делаешь свои обыкновенные ритуалы и действия, непонятные со стороны, думая, что никто этого не замечает. Джинни подумала: если этот волшебник так просто проходит сквозь пространство незамеченным, сможет ли он столь же легко проникнуть в ее голову?
Ответом на этот вопрос служат дальнейшие его слова, которые и убеждают ее, что хотя бы в этом случае она в безопасности. Эти слова отрезвляют и выводят из некоего транса. По крайней мере, к младшей Уизли возвращается способность двигаться, и оцепенение, вызванное самыми странными и противоречивыми чувствами, сходило на нет, уступая место заинтересованности вперемешку с инстинктом самосохранения. Так что, первым делом, Джиневра предприняла попытку встать. Весьма неловкую, неудачную, но все же ей это удалось, и, будто бы виновато улыбнувшись, убрала мешающиеся волосы за ухо и прижалась лопатками к стене, чуть расправив их. Вот уж не будет она трусливо жаться по углам и бояться смотреть на пленителя.
Только глаза красные буравят ее насквозь, возникшие будто из ниоткуда.
Будто бы не учили тебя, глупая девчонка, что смотреть на террориста или ему в глаза опасно и безрассудно! Но Джинни ничего не может поделать, кроме как взгляд опустить на мужскую крепкую грудь, как на единственную границу его тела, не являющуюся живой провокацией. В смысле: смотри она на руки, можно было бы подумать, что она что-то замышляет или пытается вглядеться в татуировку с Темной меткой. Ну то есть, это вообще-то не важно сейчас. Важно лишь то, что Темный Лорд вежлив.
Впрочем, того единственного раза от встречи в живую, на площади перед Хогвартсом, он был вежлив и учтив, приглашая в свои ряды считающих себя достойными волшебников. Субординация — то, чему следовало бы поучиться его последователям. Беллатрисе Лестрейндж, в конце концов. О достоинстве нельзя забывать, даже если ты обладаешь едва ли не абсолютной властью.
Достоинство и милосердие. Что из этого Томас Реддл демонстрировал ей сейчас? Джинни прищурилась на секунду, приоткрыла губы, но передумала говорить, потому что Он продолжил свою речь. И этот голос... Мягкий и вкрадчивый, спокойный, должен был пугать ее, потому что Джиневра точно знала, что с той же интонацией он мог произносить смертельное заклинание. И ничего, кроме мнимой информации о родстве ее с детьми Поттера и им же, не уберегало от подобной участи. Но голос этот не пугал, а завораживал. Во многом лишь от осознания, насколько сильному человеку он принадлежит.
— Во всяком случае, предложения мне не поступало. — Ответила она, склонив голову на бок, чтобы внимательнее вглядеться в чужой силуэт. Освещения было по-прежнему мало, но исправить это мог только ночной гость. Любопытство было сильнее. Настолько, что Джинни почти забыла, дышит она или нет. Всмотреться в черты лица и понять, кто перед ней, а она бы точно узнала, было главным желанием. И оно совершенно не мешало ответить в отчасти дерзкой манере несогласия с чужими утверждениями.
Миссис Поттер она или мисс Уизли, молоденькая девушка или мать двоих (уже двое!.. появится ли кто-то еще, кто выдумает ей третьего ребенка: может, девочку?) детей. Здесь и сейчас она школьница, которая даже не целовалась нормально со своим будущим мужем. Джинни не знала, как реагировать на все эти слова, что говорили ей Беллатриса и Волдеморт, потому что Гарри не признался ей в любви еще ни разу. О каких брачных клятвах речь? Но, почему-то, наличие детей, ну или одного точно, ее не смущало. Это ведь закономерно, ведь однажды Джинни родила бы ребенка. Или двух.
— А с чего вы решили, что это его дети? Потому что они так сказали? — Джинни не знает, откуда столько уверенности в ее голосе. Ей бы молчать в тряпочку и кивать головой, соглашаясь со всеми словами, но что-то подсказывало, что Тома Реддла это не порадует. Не тогда, когда он пытается втереться ей в доверие. Отсюда и эта уверенность, с которой она топит его высказывания, как какой-то батискаф, своими железобетонными доводами, имеющими место быть. Потому что тешить ее самолюбие, озвучивая тайные желания как истину, слишком легко.
Отличный ход - давить на больное. Или, правильнее было бы сказать: на желаемое.
— Быть может, это просто храбрые детки, которые решили геройствовать, а затем сказали это под пытками. — Невозмутимо пожала плечами, грустно отведя взгляд на решетки сбоку от Реддла. А Джинни почти уверена, что он понял, будто вся эта идея с будущим материнством и замужеством хоть и льстит ей, но не убеждает и, тем более, не принимается на веру. Так что, придется поискать другие подходы к пониманию, как расположить девушку к себе. Ведь мысли прочитать не получится.
Дело не в окклюменции — Джинни знает об этом лишь по азам, но никогда не углубляла знания в этой области. Просто ее сознание очень закрыто от любых вмешательств извне. Тех мук, которые испытывал Гарри каждый раз, когда во сне впускал в свой разум Волдеморта, ей никогда не испытать. Единственный раз, когда удалось завладеть ее сознанием, было лишь состоянием транса. Для Него Джинни никогда не была сосудом, как небезызвестный Квиррелл.
— Что до потерь близких... Все люди, и даже великие, совершают ошибки.— Очень хотелось дерзко продолжить, возможно, напороться на встречную реакцию, потому что терять нечего, потому что все же очевидно и вне контекста. Ведь вы, господин, и сам совершали в своей жизни наиглупейшие ошибки. И, вероятно, Джиневра совершила ошибку, попав сюда. Людям свойственно промахиваться в расчетах. Например, Темный Лорд подобрал немного не тот подход к девушке, которая умеет читать между строк. Ха. Иронично.
— Вы можете войти. Я не укушу. — Мягко ответила рыжая волшебница, улыбнувшись так по-женски. И, чтобы мужчина не заподозрил ее во встречной попытке обаять... ладно, совсем немного флиртовать, если уж процесс вежливости запущен, она как истинная Уизли поспешила отшутиться, чуть оттолкнувшись лопатками от стены и указав рукой в сторону: — У меня тут очень удобная скамья.
Как будто бы это он пришел к ней в гости, а не сама Джинни находится у него в подземельях. Просто Тому Реддлу не нужно знать, какую стратегию выстраивает она в своей рыжей голове, как думает над каждой фразой, прощупывая дно, чтобы не провалиться в трясину, скажи что-то не так, что-то поперек. Всего лишь вежливость в ответ на вежливость. Она сделала несколько шагов навстречу. До решеток ли, до него самого (вдруг он уже здесь, прошел сквозь преграду), но чтобы сказать чуть тише, вкрадчиво:
— Я не знаю, правда. Отпустите меня, пожалуйста... Обещаю, что никому не скажу, что была здесь. — Джинни честно покачала головой, чуть встряхнув волосами, а затем отбросила чертову жертвенность (почти до конца, почти), и ответила на поставленный ранее вопрос совсем по-взрослому: — Но вам виднее, так что вы скажите, чем я могу быть полезна Темному Лорду.

Отредактировано Ginevra Weasley (2019-05-13 02:40:35)

Подпись автора

испей мою душу, покажи мне то, чего я никогда не должна была узнать
каждый раз, когда я смотрю в твои глаза // вижу свет в конце тоннеля,
[я начинаю желать смерти].

Он чертовски пугает её. Пугает настолько, что завораживает. И от этого сердце в пятки уходит, тело не может пошевелиться - то ли от страха, то ли от онемения, то ли от того, что она забыла, что можно двигаться в принципе. Этот магнетический голос и плавные движения - туда-сюда - будто маятник, будто ползущая изгибами змея, прекрасная и ужасная одновременно, заставили ее отключиться на пару мгновений и забыть о себе, о своей несчастной судьбе, неудачах, настоящих и будущих, которые рисовал ей Волдеморт. Он был устрашающим в своих речах, и вместе с тем, за эти скрытые угрозы, его совершенно не хотелось ненавидеть. Все казалось таким естественным - то, что он говорил. Как он говорил. На каких вещах делал акцент.
Джинни могла бы повестись на это. Честно говоря, она уже поймала себя на мысли, что заслушалась его так, словно других мнений и не существует вовсе, и он так уверенно говорил, что не могло оставаться сомнений в доле правды, присущей этим словам. Красивым? Едва ли. Волдеморт говорил ужасные и жестокие вещи, которые она не хотела бы слышать, не хотела бы признавать, потому что в глубине души понимала, что всегда слишком старается, но никогда не добивается признания. И это заставляет желать добиваться невозможного, брать еще большие вершины как бы в доказательно того, что все они недооценивают Джиневру Уизли. Она бы совершенно точно повелась бы, как наивная юная дурочка, на эти философские, длинные речи, в один клубок путающие ее мысли и чувства, если бы не одно "но".
Она уже слышала это раньше. Или, правильнее сказать - читала.
- ...может, я недостаточно хороша для него.
-  Брось эти глупости, Джинни. Ты особенная, удивительная девочка, и тебя ждет великое будущее.
Она может воспроизвести все его ходовые фразы для того, чтобы втереться в доверие или надавить на больное, чтобы получить желаемое. Некоторые методы она переняла от него. Осознала не сразу, правда; много лет ушло на то, чтобы проанализировать и выявить закономерности в человеческой психологии, которые Том Реддл использовал против людей. Он продолжил, пользуясь оцепенением, которое каждый раз выдавали… все, все кто сталкивался с ним и его бесперебойной харизмой.
- Например, как же вам, детям, удалось одержать победу,
- Если кто и рассудит, то только время. - Откликнулась Джинни очень филосовски. Практически зеркалит его, насколько, конечно, позволяет ее жизненный опыт и логика. В ее ситуации даже сейчас время играет особую роль. Темный Лорд ведь не из тех, кто ведет долгие беседы с кем попало, и если он говорит с ней, девчонкой, по сути, бесполезной в этой ипостаси, то она пока сохраняет крупицы контроля и интриги, чтобы не спугнуть фортуну.
- Ваш сын пытался мне это рассказать, но я плохо слышал. Хруст ломающихся костей мешал,
Рисует ей картину того, что будет, если не пойдёт на сделку? У Джинни ледяные мурашки по спине бегут, и губы сжимаются в одну тонкую полоску, оттого, насколько ледяным был тон Тёмного Лорда, когда он говорил об этом. Так обыденно. Будто хруст ломающихся костей для него равноценен хрусту тостов на завтрак. И также спокойно он продолжил рассказывать о том, что выбалтывал младший Поттер под пытками. И снова эта фамилия: Грейнджер. Её, Джинни Уизли, он бросил однажды ради мнимой её безопасности, но с удовольствием взял с собой на поиски кощеевой иглы - то есть, оружия против Волдеморта, - Гермиону, будто бы Джинни не справилась. Это было обидно, но неужели это то, что рассказывал её будущий сын самому опасному волшебнику своего времени? Она чуть подалась вперёд, желая разглядеть фигуру Реддла. Не Лорда, не чудовища, а человека. Ладно, сама себе ведьма почти готова признаться, что ровно настолько же, насколько это было пугающим в целом, это было волнительно, эмоционально, что хотелось даже победно улыбнуться: а вот, Гарри, смотри, за последний час я добилась большего, чем ты за год.
И эта мысль напугала ее. Уизли отшатнулась на шаг, отвернув лицо в тень, скрывая то замешательство, на котором она поймала себя, осознав, что почти поддалась прошлым обидам, польстилась речами пленителя. Нет-нет, только не в этот раз. Ногти впиваются в кожу ладоней - попытка вернуть контроль над своим сознанием, напомнить себе о том, что она Уизли, а не Поттер, и её будет не так просто одурачить.
- Мисс Уизли, которую всегда отодвигали в сторону, чьего мнения не спрашивали, но которая теперь пытается спасти всех,
Но ты же важна сейчас, верно? Волдеморт выделяет тебя среди остальных пленников, а ты все еще думаешь, что ничего не значишь... Потому что они, орденовцы, родители и парень мечты, заставили поверить в это? У Джин голова кругом, хочется закопаться в одеяла и не вылезать день, выделив себе время на отдых и осознание происходящего, а если это невозможно, то можно оставить ее наедине с волшебной палочкой в каком-нибудь доме покойных магглов (циничная мысль, что таковых предостаточно в реалиях этого времени, не нашла отголоска совести) и позволить разнести в дракклам этот дом, выплеснуть весь гнев и злость на своих горе-героев и представить, что платяной шкаф - это Беллатриса, и сжечь ее нахрен (матушка точно отчитала бы за сквернословие, но это норма для тех, кто хотя бы день потусуется с Мародерами), то есть сжечь шкаф, но у этой девочки богатое воображение. Третьим вариантом можно отправить ее полетать часик-другой, рыжую ведьму на метле по ночному городу. И уж потом, напоив ромашковым чаем, можно устраивать допросы.
Если затеваешь игру - имей на руках козыри. Очень забавно, ведь на руках у нее не было ни одного (ну, наверное, ведь козырь, дававший ей знания о прошлом Тома Реддла, не делали проще ситуацию в настоящем), и все, что оставалось делать - блефовать. Но они же оба это понимали, так? Рыжая же читает в его походке надменность и превосходство, но словно говорит ей, что знает лучше, что надо делать, что ей нужно делать, всего лишь открой сознание, всем будет легче. Сын младший уже сломался, уже... Но об этом Джинни и слышать не хочет! Мысль, даже гипотетическая, о том, что ее будущий сын может быть слабым и покорным в лапах врага, уничтожала ее. Или унижала. У сыновей двух героев войны не может быть труса. Но и назвать его трусом сейчас тоже язык не поворачивался - Джинни прекрасно помнила, что такое Круцио, и представляла, через что пришлось пройти этому ребенку (ребенку ли?) в этих подвалах, в компании демона, который так холодно рассказывает ей о быте своих заключенных.
- Поделитесь со мной чем-нибудь действительно полезным, мисс Уизли. Может быть тогда Ваш сын выживет.
Джинни вздрогнула и уставилась на огонь, осветившей часть подземелий с лежавшим там пленником. Всё равно было видно плохо, а от яркого света у неё заслезились глаза, но она отвернулась от зрелища быстрее, чем можно было ожидать. Она просто ненавидит делать выбор. Волдеморт угрожает ей жизнью будущего сына, требует от нее решения здесь и сейчас, без промедления, а все, что она хочет сделать - это по-девичьи наивно закрыть лицо руками и заплакать. И она плачет: где-то в глубине души, в параллельной реальности плачет, но здесь же стоит перед ним, смело выпрямляя плечи, и изо всех сил держится, чтобы даже не пискнуть. Пускай видит, как ей жутко. Пускай знает, что сдаваться она не собирается.
- Джинни. Называйте меня Джинни. - Сказала, как отрезала. Со свойственной ей резкостью и прямолинейностью, которая порой пугала нерешительного Гарри. - Я сама по себе, и сколько себя помню, я не вписывалась ни в одни рамки. Может, мне одной в роду достались гены Блэков, но я всегда была для своей семьи белой вороной. Поэтому, Джинни.
Мисс Уизли. Миссис Поттер. У неё из головы всё ещё не выходило то, как он назвал её Джиневра, а вдруг снова перешёл на эти формальности. Ей не нравится это "мисс Уизли". Никогда не нравилось. И Джиневра ей тоже никогда не нравилось, это напоминало обращение Молли, когда она звала дочь, чтобы отчитать её за шалости в детстве. За то, что снова угнала у братьев метлу и каталась по деревне. "Джине-е-е-вра". Но мисс Уизли из его уст - слишком наигранно. Ну, у неё есть всевозможные причины обвинить Тома Реддла в театральности, но она этого не сделает. Хорошо, что он не может прочитать её мысли сейчас, потому что в них настоящий протест и немалый сарказм, потому что всё это уже бесит. Бесит то, что все хотят от неё что-то, принуждают к чему-то, а Джинни и понятия не имеет, как все эти просьбы и требования воплотить.
- Я могла бы поговорить со своим сыном? О, это так странно... - девушка нахмурилась, потёрла переносицу. Почему бы просто не оставить её в покое? - Я бы могла рассказать что-то, если бы понимала, что творится сейчас. Почему я спасаю Джеймса Поттера, которого вижу в первый раз, и обманываю Беллатрикс, чтобы дать ему сбежать? Мне казалось это правильным. Я просто это сделала, но умом я понимаю, что всё ещё.. гипотетически.. не могу родить. - Это неловко, но окей, взрослый дядя поймёт, о чём она. - Мне не нравится риск, на который вы предлагаете мне пойти. Я не имею права выбирать, жить человеку или умереть, это нечестно! Умрет он, если я не расскажу, или умрут другие близкие, если я открою вам подробности моей войны. При всём уважении, милорд, - какой драккл дёрнул произнести это, задумываться некогда, но хотелось бы верить, что Волдеморт не прочитает в этой интонации передразнивание его приспешников (но Джинни понравилось, как это звучит, чёрт подери). - Делайте, что хотите, а мне нечего терять. Стоило поймать мисс Грейнджер, а не отодвинутую в сторону мисс Уизли.
Чисто женская способность - вывернуть слова мужчины и использовать против него, хотя изначально сказанное подразумевалось комплиментом. На самом деле, правда не в том, что Джинни обиделась, а в том, что, Тёмный Лорд - единственный, кому она когда-либо открывала свои обиды. И почему так спокойно в присутствии злейшего по всем канонам врага, она тоже не знает. Но уходит в тень камеры и обессиленно садится на матрас. Она не испытывает слабость и страх. Но обречённость и безысходность, загнанность в угол.

Отредактировано Ginevra Weasley (2019-05-26 16:47:20)

Подпись автора

испей мою душу, покажи мне то, чего я никогда не должна была узнать
каждый раз, когда я смотрю в твои глаза // вижу свет в конце тоннеля,
[я начинаю желать смерти].

В этой прохладной камере вдруг становится ужасно душно. Почти что жарко. Будто волосы ее - это рыжее пламя, иначе как объяснить то, почему ее почти лихорадит. От ухмылки ли напротив, такой знакомой и пугающей одновременно, от страха ли, от последствий погони в лесу в легкой кофточке, или же от нервного перенапряжения. Разбираться в этом как-то нет времени. Хочется думать, что причины все и сразу, так проще, так понятнее; она незаметно одергивает кофту, приоткрывая на мгновение поясницу - и становится чуточку прохладнее. Нужно собраться с духом, с силами, с мыслями. И продолжать держать барьер. Не пустить в мысли. Это ведь так легко. Для Джинни-то уж точно: попробуй-ка сломать тис. Уизли говорит себе: дели его слова на два, помнишь же, чем все закончилось в прошлый раз. Когда речь тоже шла о Гарри Поттере и невнимании по отношению к ней. Да что там? Об отношении, как к привидению или к мебели. Де жа вю.
Джеймс Поттер спасает Лили, защищает ее. Всеми возможными способами. Защищает ли Джиневру Гарри Поттер? Защищал ли он когда-либо кого-нибудь по-настоящему? Потому что все защищали Гарри Поттера. Нет. Пожалуйста, просто замолчи... Так надо. Кто бы что ни говорил, ни давил на больное, нужно просто верить и помнить, ради чего все это. Столько лет ведь они вложили в эту борьбу. Столько потерь.
Гарри Поттер спас их всех. И Джинни в том числе. Пожертвовал собой, пришел на смерть, встретил ее как герой. И если бы не сочувствующие в рядах Темного Лорда, то никогда бы Гарри не провернул тот трюк со смертью. Может, Гарри Поттер и бездействует в отношении близких почти все время, но у него большое сердце - и он не раздумывая отдаст свою жизнь ради их всех. Даже не мира во всем мире... Просто, если это единственная возможность обеспечить счастливую и безопасную жизнь для своих любимых, то он будет бороться за этот мир. Именно поэтому все остальное не играет роли для Джинни. С кем он, где он, придет ли за ней... За ней просто придут - в этом Джиневра не сомневалась. Ну, а если нет... То в сухом остатке у нее не очень много вариантов относительно своей судьбы. И она ее, пожалуй, примет. Может быть, это решение создаст альтер-версию ее жизни, новую карманную Вселенную. Короче говоря, все относительно. Все, что остается - это ждать. И пытаться не сойти с ума, особенно когда Он говорит все эти вещи. Ну, вот эти вот. Дающие не паханное поле для ревности. Хочется закрыть уши руками, но знает, помнит, что для Волдеморта это не преграда. Проникнет во все головы, чтобы транслировать свои слова. Никогда не сдается, никогда не отступает. И если задумал сломать, то, вероятно, сломает. Но Джинни Уизли же совсем не глупая. Да ведь? Она видела две его версии, и сейчас встретила третью. Он же видит ее в первый раз в своей жизни. Следовательно, у волшебницы двойное преимущество.
- Зато, уверяю Вас, Джинни, он сейчас подле своей подруги.
Допускала ли она мысль о том, что могли делать в одной палатке Гарри и Гермиона, когда Рон покинул их? Или даже в данный момент. Гарри не смотрел на Гермиону так, как смотрел на Джинни. Ни когда Гермиона целовалась с Рональдом или ревновала его к другим девушкам, ни когда изрекала какую-то умную мысль, приводя Гарри в щенячий восторг. Он никогда не смотрел на нее с той же нежностью, как смотрел на Джинни Уизли. И этого ей было достаточно. Тех взглядов в Хогсмиде, когда она была на свидании с Дином. Он ревновал ее, заботился о ней, хотел огородить от всей этой безумной жизни военного времени, обезопасить. Он мог спасать мир с Гермионой Грейнджер, но за поддержкой и нежностью возвращался к Джинни. Так что, что бы там ни было или могло бы быть, это всего лишь потребность. Всего лишь привычка. Ты волей-неволей посмотришь на человека, который целыми сутками рядом с тобой в грозу и шторм, под обстрел заклинаний и погоне от егерей... Просто Джинни предпочитала не знать подробностей. Зачем?
Вот и сидит в углу, насупившись, не желая появляться на глаза Волдеморту. Так и говорить не страшно. Ну, самую малость. Он ведь ждет от нее вступления в диалог.
- Да и пускай. У нас ничего не выходит уже три года. - Пожала плечами безучастно. В лучшем стиле Джинни Уизли. Действительно, совершенно ничего не выходит (всего лишь чуть не переспали перед уходом героя на выполнение миссии), она и сама себя спасет. Как ее первый сын. Тот, который сбежал из этого же плена, рассчитывая только на себя и свою смекалку. Джинни снова поймала себя на странном ощущении почти материнской гордости, и не побоялась пошутить: - Если Джиму удалось сбежать без отцовской помощи... Значит, это мои гены. Простите, - и потупила взгляд в пол, скрывая улыбку и то, с какой доброй иронией это извинение было сказано. Но на этом ее веселость исчерпывала свои ресурсы. Лорд, как самые невозможные вершины, брал сложные темы, и когда она поняла, что его нет рядом (по мере того, как голос удалялся по подземельям, точно в сторону второго ее гипотетического сына), то немного всполошилась, вытянула шею, потянувшись к решеткам для обзора на спонтанных инстинктах. Насторожилась. Хотела, чтобы он отошел, а теперь "лучше уж стой со мной, так вреда меньше".
Ведь разговоры о душе с Томом Реддлом до добра не доводят. Такие непрозрачные высказывания о душе пугают Джинни больше, чем словесные угрозы ее близким. Ведь это то, что может убить Волдеморта. Убийство его души далось им всем нелегко. Он бросил эти фразы так, что у Джинни не оставалось более сомнений: он ни черта не верит ей. Не верит в то, что будущая жена Спасителя не в курсе деталей его миссии. У Темного Лорда нет доказательств, но его финальные фразы будто сжимают ее за горло, транслируя на подсознание: ты же все знаешь. Все знаешь, и молчишь. Притворяешься, будто бы бесполезна, но хранишь слишком много секретов для обычной гриффиндорки из рода Уизли.
- Отойдите от пленника! - Обессиленно воскликнуло ее сознание от понимания грани, по которой они сейчас ходили. Потеряла контроль, но снова овладела им - нельзя открывать сознание, глупая девчонка. Даже если боишься. Джинни Темного Лорда не боится - боится последствий. И если бы он смог прочитать эту встревоженную мысль, то нашел бы ее удивительной - то, как фамильярно и резко звучало ее обращение. Джинни было не по себе от мысли, что, если младший поддастся харизме и обаянию этого человека.. что ж, значит, и второй пошел в мать. Она не хотела, чтобы погиб Джим; сейчас же не хотела, чтобы сломался другой ее ребенок.
Значит, время говорить пришло. Джинни знала о крестражах еще до того, как Золотое Трио отправилось в бега. На миссию. Джинни не сходила с ума от ревности. Они были слишком близкими подругами с Гермионой. Только Грейджер знала, что Джинни разваливалась на куски после того, как Гарри бросил ее, а Джинни собирала ее по частям в тот сладкий период Бон-Бона и Лав-Лав. И когда взрослые не пускали Джинни на собрания, это было обидно... Но они не сбежали на поиски крестражей, не поставив Джинни в известность. Все могло пойти не так. Гарри мог не дожить до финальной битвы. Драккл подери, он был уверен, что идет на смерть. И реальным было то, что в перспективе следовало оставить тех, кто мог бы продолжить дело. Джинни, Невилл.
- Хотите поговорить о крестражах? - Произнесла вдруг Джинни в ужасно давящей тишине, уверенно опуская ноги на пол и поднимаясь с псевдокровати. Независимо вскинула подбородок, выходя в центр клетки. Приглашение в диалог. - Красный шелк горит безвкусно. Но, наверное, для генеральной репетиции ритуального убийства в самый раз? - Риторически спросила она, убрав ладони в задние карманы джинсов. И взгляд у нее совсем не детский. Убийственный. Откуда девчонка может знать подробности? О, как она хотела бы услышать этот вопрос. И, может, многие другие, на которые у нее есть ответ.
Она вложила в дневник всю душу и стала уязвимой. Таково проклятье крестража: оно влияет даже на тех, кто длительное время находится с артефактом рядом, а уж что происходит с теми, эмоциональная привязка? А что может сделать самый первый крестраж, который Лорд Волдеморт, стоящий перед ней живой и невредимый, создал в школе. В шестнадцать лет. Ей столько же. Но в одиннадцать лет она душила петухов своими собственными руками, как приказывал ей Том Реддл. И едва ли не убила четырех студентов, в числе которых оказалась будущая лучшая подруга. Возможно, им с Томом есть о чем поговорить.
Все, что она помнила про Тайную Комнату - как из дневника вышел ее герой, от которого она захотела избавиться. В одиночку. Никого рядом не было, как и сейчас. Первокурсница, слишком сильная для всего этого, попыталась противостоять великому Темному, когда осознала весь ужас ситуации. Остатки здравомыслия отчаянно пытались удержаться на плаву, но омут оказался слишком глубоким. Потом Джинни осталась наедине с ним, восставшим из желтых листов, к чему не была готова - и проиграла. Гарри Поттер был тем, кто спас ее. Вот, кто оказался настоящим героем этой истории - и всей ее жизни.
- Предательство и измена ранят. Может, чуть позже. И все же, это не повод начинать ненавидеть человека, с которым я проживу, ну, лет двадцать точно. Слезы, огневиски, сжигание колдографий - все как у людей. Но для того, чтобы разорвать душу на части, нужно что-то повесомее, не так ли? Если ваш пленник сломается, значит, это ошибка родителей. Вы находите что-то общее между его и вашей историей, мистер Реддл?
Хммм, Джинни, такие вопросы в духе Скитер. Не податься ли в журналистику с таким умением формулировать мысли? Если конечно выживет, не наткнется на подводную мину в этом дьявольском омуте.

Отредактировано Ginevra Weasley (2019-06-08 15:32:10)

Подпись автора

испей мою душу, покажи мне то, чего я никогда не должна была узнать
каждый раз, когда я смотрю в твои глаза // вижу свет в конце тоннеля,
[я начинаю желать смерти].

Шарахается от огня, как напуганное животное. Слабое тело в соседней темнице неестественно выгибается и крутится, заходясь в немой бессильной агонии. Джинни с ужасом смотрит, подавляя из всех сил подступающий к горлу крик. Морщится, но смотрит, то на жертву, то на мучителя, и еле дышит. Задыхается. Кто-нибудь, остановите этот театр, Карабас разошелся. Уизли все же опускает взгляд в пол, чтобы не видеть это все. Сердце обливается кровью - и это самое мерзкое чувство из всех человеческих ощущений. Ей хочется пройти через железные прутья и растерзать обидчика. Запрыгнуть на него и выцарапать глаза, придушить, до смертельного заклятья не отпускать его горло, пока губы впиваются куда-нибудь в ухо, чтобы оторвать к чертям. Потому что нельзя быть таким больным ублюдком. Джинни ничего не сделала, чтобы страдал другой человек. Джинни должна была сделать, чтобы этого не было. Парадокс. Бездействие наказуемо. И она не знает, что правильно.
Пытка прекращается. Начинается новая. Уже который раз ловит себя на мысли, что не хочет слушать Волдеморта. Джинни чувствует, как закипает. С каждым его новым словом, шагом, дыханием. Восхищение смешивается с ненавистью, эти чувства вытесняют друг друга, ведут едва ли не смертельную схватку.
- ХВАТИТ! - Вырывается изнутри грозным рыком. Джинни и сама не знает, откуда в ее голосе столько мощи и уверенности, а так же смелости рявкнуть на самого Темного Лорда. Но это происходит против ее воли. Против инстинктов самосохранения в том числе, голые рефлексы и внезапная непоколебимая уверенность в своих собственных принципах.
Говорят, что гриффиндорцы - недальновидные глупцы? Что ж, Джиневра Уизли готова это признать в следующий миг, когда прикусывает нижнюю губу изнутри, словно одергивая себя, давая несколько секунд на размышления - что же делать дальше.
И все же.
Вариантов не очень-то много.
Отступать уже некуда. Либо жертва, либо анаконда, а ненавидеть себя будешь в любом из вариантов. Но не слишком долго ты молчала? Сколько можно томиться в клетке, быть на вторых ролях и принимать судьбу из чужих рук, по указке? Плечи сами собой распрямляются, поднимая грудь (выворачивая грудную клетку наизнанку, если честно; ломая ребра с хрустом таким, что не сравнится с услышанным, но никто не услышит, юная Джинни не позволит), и она больше не держит руки на груди, вытягивая их по бокам, не скрывает себя. Такую живую и эмоциональную. Ведь эмоции - это не плохо. Слишком долго скрывала их, стыдилась даже быть влюбленной. Дурой.
Джинни Уизли - буря и ураган, которая смогла противостоять Темному Лорду. Дважды. Тогда и сейчас. Всего одно слово:
НЕТ. Это работает не так.
Нельзя заявиться вот так, по-хозяйски и самоуверенно, напыщенно; нельзя унижать ее и близких, нельзя пытать несчастного, кто не может дать отпор. У кого нет на это просто сил. И особенно, если этот "кто-то" является ее будущим сыном. Это снова произошло. Как и с Джеймсом, она чувствует. Просто чувствует это желание защитить любой ценой - и от этого дыхание перехватывает. Любовь делает сильной? Нет, не вторая половина делает тебя сильной и смелой. А та любовь, которая является самой искренней и беззаветной. Как Молли, которая становится всемогущей, если ее дочери угрожает опасность. Как Лили, которая защищает своего сына своей грудью. Как Джинни, которая просто верит теперь. Плевать ей на Гарри Поттера, которого защищают друзья и все вокруг, абсолютно все, ведь он Избранный. Где он сейчас? Где этот мальчик, когда его ребенка ломают и сводят с ума? Джинни больше не будет тенью. Она решает это сейчас, когда Волдеморт вверяет ей целых две жизни - ее и ребенка. Кэрроу пытали многих в девяносто восьмом, но ни разу в ее душе не было отклика, подобного этому.
- Как же все мне надоели! - Берясь за голову руками, запуская пальцы в рыжие локоны, стонет ведьма без капли жалости и нытья в голосе. Она дьявольски зла и напугана лишь тем, что не может остановить эмоции, которые Волдеморт вытягивает из нее с каждой минутой, воздействуя так хорошо, будто давным-давно знает. Или ей так кажется. Определенно... Но она нашла в нем не харизму и не смазливую внешность, не то, как он презентовал миру себя. Так много своих демонов и скрытых талантов, эмоций и обид, слишком знакомых ей, на самом деле.
Она тоже манипулятор. Тоже умеет пользоваться своей красотой и шармом, чтобы получить желаемое, добиться кого-то. Добиться своего героя, не устраивая тупых истерик, ревности и попыток жеманничать, как предыдущие девочки. Для того, чтобы попасть на Святочный бал, куда совершенно не подходила по возрасту. Очаровать Невилла Лонгботтома? Она тоже лидер. Стать лучшим членом команды по квиддичу? Всего лишь захотеть - и добиться. Танцевать в луже крови и тел, обороняясь от психопатов в решающей битве. Заткнуть рот грубиянам, не прибегая к переходу на личности. Испытывать так много внутри, а внешне оставаться холодной и безжизненной, как его, Лорда Волдеморта, улыбка. Они оба соответствуют древесине своих палочек.
- К чему эта жестокость, скажите? - Искренне недоумевает Уизли, печально поглядывая в сторону младшего Поттера. Она не ставит под сомнение факт их родства больше. Сейчас это было бы уже глупо, как и препираться дальше. Том ударил туда, куда никто никогда не бил. И в той броне, что скрывала весь натиск чувств и эмоций, стихию самую настоящую, выливающуюся в слишком сильную и сложную для юной особы магию, появилась пробоина. В состоянии ли вы выдержать (пережить) этот ураган, мистер Реддл? - Ради того, что у меня в голове! Или какими способностями я обладаю, что в одиночку спасла вашего пленника от Беллатрисы, победив ее уже который раз за свои без пары месяцев семнадцать? - Джинни улыбнулась диковато, непроизвольно копируя собеседника. Он отходил от клетки, а она медленно подходила ближе. Не хотела разрывать дистанцию. Еще ближе. Чтобы слушал. Слышал. То, ради чего пришел посреди ночи. Но пустить в свою голову - увольте. У Тома Реддла и без того там пожизненное койко-место, а Темному Лорду не пробиться. Джинни чувствует фальшь за километр.
И она не будет молчать, раз этого так требуют. Это самый настоящий отклик: вы здесь, Джинни, чтобы говорить и быть услышанной. Но сказать что-то, что нужно ему. И тем не менее, эта информация у нее в голове. И Джинни начинает понимать. Вопреки самоотрицанию, она вдруг осознает, что имеет в своей черепной коробки знания и силу куда большую, чем все в ней видели, о которой она и не догадывалась, подавленная чужим эго. Но она всегда знала гораздо больше. Просто не было возможности вытащить это на поверхность. За ненадобностью. А сейчас чувствует себя такой чертовски сильной. Будто и терять нечего. Хотят они оба (да, вот эти два твердолобых антагониста) или нет - но они будут ее слушать. Слушать все то, что они не хотели никогда слышать.
Джинни смотрит на черты лица взрослого Тома Реддла в попытке отыскать что-то знакомое от того Тома, ее ровесника. Который научил ее пользоваться своими - нет, не талантами, - качествами. Он все же красив. Сильно изменился, стал больше походить на змею с этими едва ли человеческими глазами, но несмотря ни на что - привлекательным. Чего не хватало? Искры. Потерял вкус к жизни и азарт погони, вот и похож на мертвеца больше, чем на человека.
- По вашему, страх сильнее любви? Вы так отрицаете ее... постоянно. Кажется, всю жизнь. - В психологи Джинни не нанималась, но раз уж они здесь собрались поиграть в правду или действие, то всегда пожалуйста. - Любовь, дружба... Вы пытались? Пытались построить что-то, а не разрушать? Хотя бы раз! Чтобы быть уверенным, что это не работает. А построить свою империю на страхе еще никому не удавалось. Хотите узнать, почему? - Рыжая шумно выдохнула, прикрыла глаза, пытаясь перевести дыхание. Это заходит слишком далеко, но это именно то, что ему нужно, не так ли. И тем не менее, он все дальше от ее всеобъемлющего энергетического поля. Она распахивает глаза, когда подбирает продолжение монолога. Обхватывает руками решетки и чуть виснет на них.
- Никто не попытается вас спасти и найти. - Ядовито улыбается, принимая правила игры, и говорит то, что знает: - Вы проиграете эту войну, умрете, пускай и на десятилетие, а ваши дражайшие головорезы спасут свои... - да, именно то, о чем подумали. - И вы их простите, потому что некогда вербовать новых, когда боятся старые. Вы сейчас не такой сильный, каким будете в девяностых. Лестрейнджи и Барти Крауч-младший - ваши единственные союзники. Остальные лицемеры. Да и раболепие какая-то ерунда, а не лояльность.
И да, вот это уже субъективное мнение. Ровно такое же, как и мнение Реддла о подчинении Джиневры желаниям ее возлюбленного. Он даже и не представляет, насколько сильно ее это предположение задевает. Как будто она не способна сама за себя решать, говорить и стоять. Всю свою жизнь она только и делает, что борется в одиночку с миром, который не хочет ее слышать. А придется. Будет ли Лорд тем, кто даст ей эту возможность или отнимет, как и все прочие? Если да, то... нет-неет, нужно немедленно выбросить эти "если" из головы. Все, что связано с ним - иллюзия. Как ты могла забыть, девочка.
- Я не делаю то, что говорит мне Гарри. Он отправил меня в безопасное место, - не говорит, что это про Гриммо. Разводит руками, обводя замкнутое пространство вокруг себя: - Но где я? Я не в безопасности, но пойдя против его воли, я, кажется, добилась успехов для команды. Если нужно заплатить за это... Я выдержу. Но для перемены стороны нужно что-то весомее провокаций. Мы, гриффиндорцы, все-то о душе, за душу. А я не чувствую вас. - Не чувствую вашей души. Она знает, какова душа Темного Лорда, хотя бы ее часть. Она знает больше о нем, чем он думает - дала это понять. Понял ли он? Наверняка, да. И это могло бы его напугать. В идеале. - Вы думаете, что вас не могут полюбить, или наоборот. Это не так. Допускали ли вы мысль, чтобы рядом был человек, который не даст вам упасть, когда вы всем рискнете?

Подпись автора

испей мою душу, покажи мне то, чего я никогда не должна была узнать
каждый раз, когда я смотрю в твои глаза // вижу свет в конце тоннеля,
[я начинаю желать смерти].

[icon]https://69.media.tumblr.com/42d0fc4861e9c452b87572403d81d12a/tumblr_oveylhBLyz1tt4ixno4_400.png[/icon]Очень странная мысль проскользнула в ее голове. Настолько странная, почти невозможная: ей начинало нравиться говорить с Волдемортом. То ли от осознания этой своей уникальности - кто еще способен удерживать с ним диалог так долго, без пауз на пытки и унижения? - перед всеми остальными пленниками и не-счастливцами оказаться за столом переговоров с самым темным и опасным волшебником в мире, то ли от уникальности его мышления, отличавшегося от образа мыслей всех, кого она когда-либо знала.
Они отличались даже от мыслей Гриндевальда, который раскаялся. Который, в принципе, не отрицал возможности всего, что проповедовал Дамблдор, в отличие от Тома Реддла. Он просто был особенным ребенком, который стал невозможным мужчиной. Джинни же видит в нем и вовсе - существо. Слишком невероятное, чтобы быть правдой. Чтобы терроризировать магическое общество несколько десятилетий. Быть ужасом, черной кляксой размывающим серое небо. Жить в собственно выдуманной утопии. Почему Джиневра так отчаянно пытается найти ему оправдание? Всем этим кошмарам и потерям по его вине нет никакого оправдания. Никакие детские травмы не стоят того, чтобы вырезать семьи целыми домами, даже если они магглы. Мы же не варвары, в конце концов. Европа. А будто откатываемся до времен Средневековья.
- Неужели Вы в самом деле считаете, что Ваши пылкие речи заставят меня иначе взглянуть на мир?
Впрочем, Джинни забывает о том, в каком году она находилась сейчас. То, что прогресс здесь все еще завис на уровне начала века, если не рубежа с прошлым, вполне вязалось с системой ценностей, сформировавшейся у Реддла. Но от этого еще более паршиво на душе, и резонанс воспитания, взглядов и свободы слова и мысли буквально налицо. Не проблема в разнице в возрасте. Проблема в поколениях, к которым они принадлежат. Эта отвратительная пропасть в почти что двадцать лет, из которых будущие десять он все еще может потерять. Гипотетически. Это смотря, какие события произойдут дальше. И какую информацию Джинни Уизли ему выдаст. Как Гарри, или Орден Феникса, вовремя подоспеют на помощь...
Но в помощь со стороны Джинни почти уже и не верилось. Если не верилось вообще. Впрочем, в ее случае - помощь всегда приходила под конец, изрядно помотав ее нервы и почти что выдержку. Чье-то появление спасало ее от взрыва. Каждый чертов раз. Каждый раз, когда она гасила в себе едва сорвавшуюся ненависть, ее замыкало еще больше. Будто что-то откладывалось в подсознании, вызывая ужасную моральную неудовлетворенность. И сейчас, если подмога придет (продолжает верить, потому что иначе зачем она выживала в подземельях под присмотром большого злого змея?) снова под конец, когда Джиневра заработает первые седые волосы, удержать от вселенского гнева молодую ведьму будет невозможно. Ни о каком благородстве и прощении не будет идти речи.
Ведь Волдеморт снова делает это: атакует бессознательное тело в соседней камере.
О, мисс Уизли видела его замешательство. Заинтересованность, пограничную напряжению относительно ее осведомленности. Случай с Беллатрисой доказал не то, что его рабыня импульсивна, а то, что его пленница запоминает и видит куда больше, чем остальные. Намеки на куски биографии Темного Лорда, известные ей, тоже частично отражались в легком удивлении в его жутких полузмеиных глазах. Это вселяло некоторую уверенность в правильности своих действий. Перед ней совершенно не глупый маг, который распознает ее притворство, если вдруг Джиневра захочет включить в себе дурочку. У нее это никогда, впрочем, не получалось. А сейчас бы не помешало. Ведь герои влюбляются в куриц, не так ли? Чтобы быть якобы круче на их фоне. Гарри отчего-то до последнего считал ее таковой.
Так, может, у этих двоих не так уж и много различий, как все думают? Просто, Джинни, будь чуточку... женственнее. Пугливее. С этим-то явно проблем не будет, потому что в следующий миг уж точно притворяться не приходится. Мерлин подери! Она чуть ли не вскрикивает, но точно начинает заметно трястить от ужаса, когда Лорд внезапно опускает границы между тюрьмами, представляя ее взгляду человекоподобное существо, поломанное, закованное в цепи и... будто звериное. Слишком неестественная для человека поза. Джинни ничего не понимает, но телу страшно. Оно всегда выдает ее первым. Не мозг, не сердце, а тело. Например, несчастный голос!
- Почему он в цепях? - Осторожный вопрос чуть осипшим голосом. Глаза смотрят с поволокой ужаса. Маленькая сильная девочка все еще пытается держать себя в руках. И вместо похвалы получает очередную пощечину от Вселенной. Потому что у Вселенной свой замысел. И Джинни никогда его не разгадает.
Почему он в цепях??? - Ревело сознание. Почему Волдеморт не слышит ее вопроса? Черт подери, почему никто никогда не слышит ее, пока Джинни не кричит? Считают ее не такой заумной, как Гермиона, но... Джинни просто имеет чистокровную гордость держать свои мысли в узде, покуда в этом нет необходимости. Но когда Джинни что-то было нужно - это всегда стоило огромных усилий. Никогда ничего не давалось легко. И быть услышанной - тоже. Быть безмолвной, вообще, очень тяжело и обидно. Когда она о помощи хотела просить из-за дневниа - хотела, да так и не смогла. Все посчитали ее странной, возможно, психованной. Никто не обратил должного внимание на перемены в ее психике, просто потому, что изначально и не знали, какая она - Джинни Уизли. А ей всегда было больно и самую малость обидно. Только за то, что Гермиона и все остальные девочки не боялись быть, как в каждой бочке затычка. Младшая среди пятерых братьев. В тени защитников, а на деле - беззащитна. Вот и наращивала броню.
Хотя проще уж превратиться в камень, чтобы не чувствовать ничего. В статую безмолвную. Вне времени и пространства. Или в бесчувственное существо, расколовшее душу на несколько частей? Ни один из этих вариантов. Но, лучше уж быть статуей, чем чужой игрушкой, которую можно схватить и тянуть за волосы, собирая их в конский хвост - ну, чтобы просто было легче управлять. И гнев вскипает в ней лавой. Вместе с визгом секундным. Глаза зажмурены еще до того, как тело неприятно впечатается в решетки, а затем лишь партизанское молчание в протест жестокому обращению. На самом же деле, паническое состояние ищет форму, в которую может трансфигурироваться, чтобы сохранить рассудок в трезвости. И лучшая защита в данном случае кажется ей в бездействии. Ну, и сил сопротивляться тоже нет.
Джинни падает на холодный пол рядом со вторым телом. Подползая к нему, пытается унять дрожь в конечностях. Невротичные движения сжимают края чужих лохмотьев, называемой одеждой, и одна из рук касается волос в попытке утешить. Вдруг он что-то чувствует? Вдруг ему очень больно, а сил нет даже пошевелиться? Тише, тише. Мама здесь?
- Мама здесь... - Шепчет она ему около уха, в надежде, что никто не слышит. Лишь бы услышал Альбус. Вот это имя! Странное, она бы не назвала так. Но какая разница. Если это действительно ее сын, может, он подаст признаки жизни благодаря ее голосу? Вдруг ее голос будет ему знакомым? Тогда все это - не ложь. Да и Уизли уже перестала быть столь скептичной. В бою все средства хороши.
- Любовь - это слабость, мисс Уизли. Она все портит. Путает сознание, толкает на ошибки, лишает разума. Это никчемное чувство, которое делает человека слабым и безвольным.
Не только это.
Есть еще состояния, которые заставляют совершать ошибки. Думать о любви было бы слишком ограниченно. Джинни улавливает в голосе Волдеморта что-то еще. Щурится, пока он не видит. Вроде как лицо скрыто волосами, снова распущенными, и плечи в защитной позе будто бы укрыть двоих узников пытаются. Джинни чувствует свое сердцебиение, разрывающую грудную клетку. Ей страшно, но вместе с тем... что же дальше? Темный Лорд ведь раздумывает о чем-то еще, давая ей эти секунды, минуты на передышку. Она услышала нотку сомнения в его голосе - такую, словно бы он внезапно пришел к осознанию, что вообще с ней - с ними - происходит. Сочувствие.
- Неужели Вы сочувствуете самому опасному волшебнику, мисс Уизли?
Уизли скрыла полубезумную улыбку. Да ладно? Неужели... Неужели Том Реддл настолько ослеп от своего величия, что растерял ту самую харизму... Если так долго доходил до этого. О, Мерлин! До него как-то всегда, впрочем, долго доходило. Даже в юности. Но речь не о том.
- Сочувствую?.. - Переспросила Джиневра, развернувшись к нему корпусом. Вскинула бровки и с удивлением переспросила: - Тебе известно это слово? - Да-да, она внимательно слушала всю эту тираду об анти-любви и прочего омерзения к человеческим чувствам. Тем более, к сочувствию. Но это был не сарказм, а ирония. Джинни Уизли еще не так спятила, чтобы хамить Темному Лорду. Мило дерзить? Он ей позволял. Уже пару раз как.
Встать на колени перед ним; спиной к полуживому телу; чтобы упереться ладонями в пол и аккуратно привстать, оправляя кофточку. Она согревает от холода, а Волдеморту в полурастегнутой рубашке - хоть бы что! И да, она смотрит на его грудь - на тот открытый кусочек кожи, который похож на кожу. Не на тот пластилин знакомого ей Лорда-1998. Он живой. И конечно знает слово сочувствие. Ведь именно этим они оба тут и занимаются! Сочувствуют друг другу. Вот уж забавно. Принципы пошатнулись?..
- О, да. Сочувствую. - Призналась так честно. Ложь бы он распознал. И у нее нет на вранье сил. Последние уходят на то, чтобы не показывать виду, что ослабла в своем сознании настолько, чтобы пустить его недобровольно. Если продолжит так делать - будет худо. Тому может надоесть играть с ней. Что она сделает против усыпления? Или чего-то подобного. На самом деле, худшим развитием событий для себя Джинни видит потерю сознания и контроля над собой. Это жутко. Нельзя этого допускать. Значит, надо уступить. Ей не привыкать.
- Но это ничего не меняет. Я не хочу сотрудничать с корпорацией зла, хотя эти речи были очень убедительны. Я бы поверила. Правда... Но тебе не очаровать меня. Снова. - Драматичная пауза, только чтобы прочесть его микромимику. Хотя бы что-то. Не может он быть безучастным на все сто. Джинни - упертая девочка. - Джинни такая одинокая, не замеченная! Гарри Поттер зря ее не замечает. "Такое будущее у тебя, Джинни Уизли. Можешь ли ты сделать для меня кое-что?" Однажды я уже повелась на это.
Эта экспрессия могла бы сойти за фарс, но беда в том, что она не играет. Реддл действительно прошелся по многим ее слабым местам за этот разговор. Касаемо ее будущего он был осведомлен. Но Лорда интересовало прошлое - ее, Гарри, его самого. Но эти три элемента уже взаимодействовали в одной точке истории.
- Почти влюбилась в обаятельного негодяя, а он заставлял делать страшные вещи. Да такие, что теперь я даже матери родной не доверяю. Хочешь посмотреть? - Ну же. Ради чего мы тут все собрались? Что такого ценного в ее голове?
Далеко не в голове ведь. А в том, на что Джиневра Уизли способна, когда открывает кому-то душу. Она являлась безупречным, преданным союзником. Но только тому, кого допускала до своей души. Пока этот кто-то не попытался бы разорвать ее в клочья. Несколько неустойчивых, но плавных шагов в сторону мага, для лучшего радиуса легилименции (оправдывай себя этим). Гордый, но уставший взгляд из-под ресниц. Голос, полный льда:
- Так смотри.

Отредактировано Ginevra Weasley (2019-07-13 11:33:23)

Подпись автора

испей мою душу, покажи мне то, чего я никогда не должна была узнать
каждый раз, когда я смотрю в твои глаза // вижу свет в конце тоннеля,
[я начинаю желать смерти].

[icon]https://69.media.tumblr.com/42d0fc4861e9c452b87572403d81d12a/tumblr_oveylhBLyz1tt4ixno4_400.png[/icon] Наверное, это все нервное: вот это вот алогичное поведение с хладнокровием, которое взыграло в ней с максимальной силой от провокаций и угроз, озвученных ей за эти жалкие минуты или полчаса. Может, час. Она не знала вообще, сколько времени прошло. Все однообразно и уныло, кажется, что целая вечность. До этого момента ей правда не хотелось спать - то ли от стресса, то ли от неопределенности. Теперь же Джинни чувствовала потребность в сне столь же сильную, сколько и в воде, и было сложно определить, чего из этого ей хотелось на данный момент больше. Во рту пересохло от слов и от нервов. Еще немного, и голос потерялся бы от усталости. И Джинни точно превратилась бы в пустышку, не умеющую связать и пару слов. Может, это интонация Темного Лорда - холодная и убаюкивающая спокойствием одновременно, заставляла Уизли едва ли не зевать - но она и это спрятала под волосами и рукавом кофты, якобы вытирая щеку.
Отползла от будущего сына на безопасное расстояние, просто на всякий случай. Меньше всего ей хотелось контакта с людьми и прочими живыми существами. Можно, максимум, цветок, можно даже корень мандрагоры, чтоб поорать вместе с ней - а вот млекопитающих не надо. Слишком много всего и всех.
Пустить в свою голову было несложно. Сложнее было на это решиться. Решение всегда сложнее, чем действие. Это Джинни знала по опыту. К слову, не самая приятная вещь на свете - переживать заново все те воспоминания, которые сделали так больно, что рубцы от шрамов не зажили до сих пор. Некоторые кровоточат время от времени, особенно когда приходят по ночам. Джинни не любила, когда это происходило.
Джинни в целом стеснялась того, что видела в такие ночи вот уже несколько лет. Потому что с Джинни никто никогда не говорил о либидо и прочих прелестях переходного возраста и что с этим делать. Поэтому, просыпаясь в мокром поту посреди ночи не только со смешанными эмоциями и нежданными триггерами, но и с одеялом, твердо сжатым во сне между ног, она мелко дрожала и испытывала раздражение и удовольствие одновременно. Соседки по комнате иногда это замечали - и успокаивали потом целый час, что это кошмар и все пройдет. И Джинни кивала, пила ромашковый чай, и пыталась восстановить дыхание, потому что Том Марволо Риддл с каждым годом ее взросления придумывал все более новые методы ее личных пыток. Но только об этом Волдеморту знать необязательно.
Он об этом даже не подозревал - поэтому и бродил в ее воспоминаниях, только тех, которые интересовали конкретно его. Пускай Джиневра ощущала себя скорее как в трансе, не понимая, где ее воспоминания, которые она ему показывала, а где то психосоматическое, которое заблокировалось однажды и проскальзывало в памяти скорее образно, чем фактически. Провалы в памяти, кажется, сейчас пугали ее саму. Лорд бродил только в тех воспоминаниях, которые интересовали его во всей этой истории с дневником.
Иллюзия закончилась. Темный Лорд тактично не заходил дальше, и через полминуты адаптации, Джинни выдохнула и кивнула благодарно за это решение. За то, что не воспользовался возможностью попытаться пробиться в ее сознание глубже. Возможно, она впустит его позже. Когда чуть-чуть смягчится к нему.
- Интересный выбор домашних животных... - Заметила Джинни с долей юмора. Василиск. Нагайна. Она вот, выбрала карликового пушистика, когда пришло время выбирать, кого ей можно взять с собой в Хогвартс. Скромность явно не про Тома Марволо Реддла. Всегда желал лучшего, никогда не разменивался на бесполезные штуки, даже если дело касалось животных. Вот бы и Джинни столько смелости, чтобы иметь то, чего на самом деле хочется ей, а не окружающим; чтобы быть такой, какой она себя видит каждый раз, когда смотрится в зеркало. Рассматривая свою спортивную, подтянутую форму, замечая реакцию и скорость броска, даже силу, такую несвойственную для ее легкого веса. Спортсменка, одна из лучших за последние пять лет в Школе, если не больше. И все равно недостаточно хороша для окружающих. Так больше не пойдет.
Потому что все эти люди не правы. Все эти люди не готовили ее к войне и всему тому, что она испытывала сейчас. Никто никогда не проводил с Джинни Уизли инструктаж на тему того, как выжить в плену и как вести себя с террористами. Все приходилось схватывать на протяжении бесконечного года под прицелом Кэрроу и фантомного ощущения их волшебных палочек у своего затылка. Страх, что завтра именно ты полетишь с Астрономической башни, если семью или же конкретно тебя признают врагом народа и нежелательным лицом номер... четыре? Каким-то по счету уж точно. Этот страх учил, а не удерживал.
Возможно, со слизеринцами это работало как-то иначе. Их страх держал на коротком поводке и почти что слепом подчинении в моменте. То, о чем говорил Темный Лорд, на удивление с ней работало совершенно иначе. Это ему Джиневра и показала. То, что страх никогда не держал ее собачкой у его ног - не будет держать и сейчас. Или... Или же это то, чему она должна была научиться, основываясь на пережитом опыте.
Ведь это именно то, что Волдеморт и хотел видеть. Привык, а потому не рассматривал иные способы принимать от своих сторонников верность и службу. Да, точно. Просто быть паинькой и делать эти, полные ужаса, глаза. Пускай последнее у Джинни Уизли получалось хуже всего, она решила придумать что-то другое. Что-то, что наверняка он хотел бы ожидать от нее. Только голова упорно отказывалась соображать, измученная бессонницей и усталостью, так что она просто ждала подходящей реакции. Такой, которая дала бы ей намек относительно направления вектора ее поведения.
Ну пожалуйста, Том, что-нибудь.
- Я со школьных лет умел очаровывать,
Джинни понимающе ухмыльнулась. Случайно. Не смогла сдержать проскользнувшей иронии в ответной реакции на его замечание. Такое будничное, но с флером самодовольства, отчего в ее голове карикатурно, по-мультяшному всплывает восклицательный знак красного цвета. - Скажите мне, мисс Уизли, разве жизнь этого мальчика и многих других не стоит того, чтобы податься моему очарованию снова?
Вот оно, Джинни! Ты же и сама догадалась чуточку ранее. Поэтому и пустила его именно в эти воспоминания, а не какие-либо другие.
Кажется, она нащупала дно в этом бесконечном омуте. Стоять на кончиках пальцев всегда было чуточку проще, чем хаотично размахивать руками под водой в попытках удержаться. Ведь Том Реддл конкретно всегда не хотел от нее страха - в конце концов, это стало лишь вынужденной мерой. И так буднично предлагал ей поддаться на его очарование, а минуту назад за волосы едва ли не разбил голову о решетки... - Сомнительные методы очарования, мистер Реддл. - Подумала она. Надеясь, что это было скрыто. А то ведь, если все еще подслушивал ее мысли - было бы неловко.
Дочь. Нет, она отчетливо услышала это слово, и сощурилась недоверчиво. Теперь это все казалось крайне неестественным, и вот теперь больше походило на обман. Однако, сердце ведьмы начало стучать так часто, что, казалось, скоро станет слышно эхо от его биения. Лорд сводил с ее с ума - методично и хладнокровно. Цепляя за самое больное. Она ведь всегда мечтала о дочери - когда-нибудь, в далеком будущем. Хотела бы дать ей все то, что хотела получить от своих собственных родителей. И если это правда, в очередной раз... Мерлин, у Джинни голова кругом! И руки снова подрагивают. На этот раз, возможно, от холода. Не время поддаваться панике. Девочки нигде не видно, а, значит, это либо потенциальный факт о ее будущем, либо дешевый трюк-уловка, чтобы помутить ее рассудок. Что ж, вполне успешно. И это снова вызвало усмешку! Усталую, но все же усмешку: хорошая попытка, Том.
- Помочь мне?.. - Переспросила она, опустив взгляд под ноги. Отошла назад, к стене, прижавшись к ней лопатками. Зажмурила глаза, осознавая безвыходность ситуации. Ведь те, кого он хотел убить - ее будущее! То, чего она желает. Как же он может помочь ей тогда? - Я не думаю, что могу дать ответ сейчас. - Честно сказала Джинни, убрав руки в задние карманы джинсов. Но более тихо и не слишком уверенно произнесла что-то личное: - Я никогда никого ни о чем не просила...
Нет, ну правда же. Никогда и ни о чем. Всегда решала свои проблемы сама. Или же чужие. Но попросить чьей-то помощи?.. Реддл увидел в ее памяти, что даже тогда она не смогла попросить. Будто бы привыкнув к тому, что она не должна грузить кого-то. Ведь у всех так много проблем. У мамы, которая заботится о всех и убирает за мальчишками. У Гарри, которому по жизни не везет (и поэтому везет). Да у всех. К черту это все.
Джинни чихнула. Ойкнула и извинилась за это, не поняв, с чего бы. Хотя догадалась. Поэтому очередная шутка в духе Уизли
- Надеюсь, это не аллергия на сына. - Этого времени хватило на обдумывание хотя бы чего-то. Лорд ждал от нее сделки? Чего-то в этом духе. И если это то самое время, чтобы попросить о чем-то, ведь для него нет ничего невозможного, то Джинни не теряет момент: - Я была бы не против воды. - или огневиски, никто ж не узнает. - И.. можно оставить наши.. тюрьмы вот так? Если он придет в себя, я бы хотела убедиться, что все сказанное - правда. - Неуверенный тык пальчиком в сторону Альбуса.
- И тогда мы можем попробовать поговорить еще раз. Более обдуманно.

Отредактировано Ginevra Weasley (2019-07-21 19:10:33)

Подпись автора

испей мою душу, покажи мне то, чего я никогда не должна была узнать
каждый раз, когда я смотрю в твои глаза // вижу свет в конце тоннеля,
[я начинаю желать смерти].