- Ужинать... - парень задумчиво посмотрел на Нериссу, на мгновение забывая о своём начинании. Вообще-то, он был голоден - чертовски голоден, если смотреть правде в глаза, - но вместе с тем он сомневался, сможет съесть хоть что-то. Сейчас все силы уходили на то, чтобы держать разум в тонусе и заниматься чем-то полезным, а не забиться в угол и равномерно раскачиваться вперёд-назад, жалея раз несчастного себя и потихоньку дурея от безысходности. Он убеждал себя, что попросту не имеет права выйти из библиотеки с пустыми руками - в конце концов, он был не единственным существом в доме, кому доведётся испытать всю прелесть грядущего полнолуния. Почему-то Алу казалось, что Рэмус нуждается в стоящем выходе из положения куда больше, чем сам слизеринец. - Пожалуй, откажусь. А насчёт помощи... Честно, я сам не знаю, что ищу; не думаю, что могу просить тебя найти то - не знаю что.
С Принц Альбус старался быть честным. По правде говоря, он старался быть честным со многими из своего окружения - отчасти из-за нежелания лгать близким людям, отчасти потому, что потом в жизни не вспомнишь, что кому наговорил. В этом же случае ему было куда проще промолчать и сослать девушку с глаз долой - чтобы не вызывала в душе не нужную сейчас надежду и чтобы не обманывалась сама: шансы отыскать желаемое, как бы прискорбно это ни звучало, стремились к нулю со скоростью "Молнии". Это в теории картинка была очаровательной, а на практике же... Ну вот зачем благородным представителям дома Блэк держать у себя подобную литературу?
Уйдя в свои мысли, слизеринец совершенно пропустил тот момент, когда Нерисса встала с кресла и подошла к нему. А от слов, произносимых ею, он все больше и больше охреневал: сочувствие? срывать злость? агрессия? Чувствуя, что глаза сейчас все же вылезут из глазниц и звонко так покатятся по полу, он пострался успокоиться и проанализировать ситуацию - разумеется, эпично проиграв этот бой с самим собой, настолько велико было его изумление. С трудом дождавшись, пока первый шок пройдёт, поскольку до этого надеяться на связность его речи было бы бесполезно, парень собрал мысли в кучку и резко поднял руку перед собой, прося многословную медиковедьму замолчать.
- Помощь? - произнёс он тоном, словно говорил о чем-то мерзком и непотребном, после чего развел руки в стороны. - О какой помощи ты говоришь, Нерисса? Это конец, моё состояние отныне изменить невозможно ничем. Если же ты сейчас задвинешь спич о том, как важно не сдаваться, то я заранее попрошу тебя уйти, - голос Ала становился все тише и тише, пока парень не перешёл на шепот. - Я знаю, что я сам не свой, слышишь? Я хочу бороться против этого, но не могу - меня бесит абсолютно все. Я, чёрт возьми, оборотень теперь! И, знаешь, что самое отвратительное в этой ситуации? Единственный человек, который реально может как-то поспособствовать моей адаптации, сейчас уязвлен произошедшим со мной не меньше моего, и у меня уж точно не хватит совести пойти и сунуть ему под нос эту пушистую проблему. Ты говоришь, я агрессивно настроен? А как, Салазара ради, может быть иначе, если я на расстоянии чувствую - нет, Нери, не сочувствие, - а натуральную жалость, чувствую их так же чётко, как запах шампуня моей тетки, с которой ты столь часто сегодня общалась, на тебе! Я хочу научиться жить с этим, а не ощущать себя ущербным среди постных лиц близких мне людей.
Младший Поттер замолчал, глядя на лекаря из-под полуприкрытых век. Её реакция могла быть совершенно разной: начиная ещё одной обличительной речью и заканчивая все теми же словами о поддержке. Как бы там ни было, от сказанного юноша не отказывался - помимо прочего, он никогда не умел признавать свою неправоту, особенно, если разговор касался его интересов. Не ожидая, пока наманикюреная ручка оставит след на его щеке, Альбус подался прочь от злополучного стеллажа: все равно, рядом с книгой "Снадобий от хворей сердечных, в истории утерянных" ему было делать нечего.